 Страница 2 - 2 из 3
По возвращению, на поляне, наша команда была, наверное, приметна – разбросанные прямо в проходе между кафешками лыжи, шлемы, рюкзаки и доски, вповалку на всем этом хламе или просто на снегу измученные мы – пофиг…
Как и зачем я сделал третий спуск в тот день, не помню – автопилот… Утро было кошмарным, впрочем, как и каждое утро первых трех дней катания. Накапливающаяся усталость, не исчезающая за ночь, все вечерние попойки отменены, краски окружающей природы померкли, каждый первый спуск очередного дня – мучительное преодоление себя. Опытные люди говорили, что акклиматизация идет три дня – уже не верится, что это когда-нибудь закончится, но вечер третьего дня отвлек меня от острой жалости к себе и сострадания собственному организму – Бирюков решил идти в Гранде! Тут, наверное, придется отступить от описания постигших меня несчастий и рассказать, что я знал к тому времени о Гранде. Гранде - это один из сложнейших и опаснейших для прохождения кулуаров Чегета: для начала, для того, чтобы до него добраться, необходимо подняться пешком от верхней станции подъемника Шагабана с трех тысяч на три четыреста метров. Даже сам факт такого набора высоты при старте выше трех тысяч вызывал у меня легкую панику. Вторая трудность, по рассказам автора идеи – того же Бирюкова, была в сложности входа в кулуар – уклон настолько крутой, что даже просто стоя на нем на лыжах, в его выражениях на доске, можно касаться склона рукой ничуточки не нагибаясь, не мог не вызвать некоторого замешательства. Сам кулуар, с неустойчивым снежным покровом, готовым уйти вниз, превращаясь в лавину от любого неловкого движения, и невозможным для моей техники катания углом наклона, превращал идею просто в авантюру. Но самая большая проблема была не в этих сложностях, даже по отдельности способных превратить мероприятие в серьезнейшее приключение, а в огромной лавиноопасности этого места – в точку выхода кулуара на небольшом поле сходятся выкаты четырех (или все-таки трех) лавин! Короче говоря, Гранде, по крайней мере для меня, это ночной кошмар, чем он собственно и стал ближайшей же ночью… Вечер перед походом был, мягко говоря, не простым. Откровенно, без всяких дураков, было просто тупо страшно. Ужин прошел в вялом обсуждении всех причин и факторов, почему нам не нужно этого делать: техники нет, специального снаряжения нет, связи нет, сил, потраченных на акклиматизацию, тоже нет, единственная тайная надежда, что погранцы, усиленно охранявшие границы Родины от таких клоунов как мы, выловят нашу банду еще в самом начале и завернут на уже знакомые, ставшие такими родными Юга… Ночь была еще хуже – сон не сон, помню только влажные ладошки, которые никак не вытереть об подушку, и очень душно, было очень душно… Утро. Просыпаться было легко, а чего просыпаться то, если и не спал почти. Есть вроде нельзя – зеленый горошек из утреннего салата на высоте в три с половиной, говорят, отлично смотрится на снегу, но сил не прибавляет. Съел манной каши – хоть не так заметно будет… Плетусь к чегетской поляне вдоль совсем невесело журчащего Баксанчика. Одна только надежда – погранцы, они ведь всегда на страже рубежей, может и сегодня не подведут!? С другой стороны, если не прорвемся сегодня, то впереди еще одна попытка и еще одна душная ночь – уж лучше сегодня… К несчастью все обошлось – мы первые на подъемнике, погранцы остались внизу, видимо завтракают, суки. Лыжи на рюкзак и рвем с места в карьер, чтобы не догнали – не догнали. Но рывок мне дорого дался. На такой высоте ходить нужно ровно – топ-топ, ботинок вбил в фирн, потом другой, палки вперед, шаг, еще шаг, медленно, но верно метры сдаются упорству, наш же рывок слегка подорвал и так несильно здоровый организм – на первый привал заполз на четвереньках. Бирюков, лось, глумится – что расселись, суки! Приходится вставать, плетемся дальше. Второе дыхание, оно есть, оно приходит именно тогда, когда мозг совершенно перестает соглашаться с тем, что ты вытворяешь с собственным организмом – сработал переключатель и уже идешь без надрыва, просто идешь. Под конец даже начал получать, наверное, мазохистское удовольствие. В тот момент, когда усталость и кайф оттого, что ты способен получать удовольствие от такого сомнительного удовольствия, наконец, притупили страх предстоящего спуска, где-то недалеко сошла лавина, потом другая. И вот тогда я действительно серьезно засомневался, насколько мне все это нужно. Игра как-то разом закончилась, все резко потускнело. Автопилот и Бирюков довели до седловины и спуска в кулуар. Гордость и отупение от усталости столкнули вниз. Как ни странно, вход в Гранде оказался неприятным, но не более того. Гораздо веселее было внутри: презрев наставления о том, что нельзя допускать никаких резких движений и подрезок снега, просто плюхаюсь на рыхлую поверхность склона на дне кулуара и… все… То ли резкий порыв ветра, то ли взбитый моей неловкой тушкой нетронутый пушистый снег внезапно взметнулся вверх, полностью залепив маску и все лицо, набился в нос и рот, мешая дышать… о стремительном и четком прохождении маршрута не могло быть и речи. Страница 2 - 2 из 3
|